Редакция
Карта сайта
News Letter
Биоэтика
Библиотека
Российский комитет по биоэтике
Центры биоэтики
Personalia
Образование
Хроника
Дискуссии
Ссылки
БИОЭТИЧЕСКИЙ ФОРУМ ЮНЕСКО
 
Русский | English
 
 

Библиотека

Нормативные документы | Этические комитеты | Биоэтика в образовании | Общие вопросы биоэтики | Больничная этика | Этические проблемы в трансплантологии | Этические проблемы абортов и репродукции | Этические проблемы в психиатрии | Этические проблемы смерти и умирания | Этические проблемы генных исследований | Этические проблемы биомедицинских экспериментов | Культуральные особенности оказания медицинской помощи | Все материалы в одном каталоге

Международное право, медицинская этика и российское законодательство о правах пациента-ребенка

Иванюшкин А.Я.

Понятие прав пациента является основополагающим в современном медицинском праве, современной медицинской этике. Очевидно, что это понятие является производным от понятия “права человека”. Права человека – это неотъемлемые, неотчуждаемые права каждого человеческого индивида, присущие ему в силу одного лишь факта рождения человеком. Концепция прав человека в своей философской части складывается еще в ХV11-ХV111 вв у первых теоретиков современного демократического общества и правового государства и находит закрепление в “Декларации независимости” США (1776) и “Всеобщей декларации прав человека и гражданина” во Франции (1789). Стержнем современного общественного сознания, во всяком случае - в индустриально развитых странах, идеология защиты прав человека становится после второй мировой войны, в 1948 г. ООН приняла основной документ, выражающий квинтэссенцию этой идеологии – “Всеобщую декларацию прав человека”.
В последующие десятилетия “Всеобщая декларация прав человека” ООН была конкретизирована и дополнена в соответствующих актах об экономических, социальных и культурных правах, а также – о гражданских и политических правах, вместе взятые эти документы называются “Хартией о правах человека”. Вполне закономерным в развитии правозащитной идеологии стало стремление международного сообщества гарантировать права особо уязвимых социальных групп – этнических меньшинств, мигрантов, инвалидов, женщин, детей и т.д.
В 1959 г. Генеральная Ассамблея ООН принимает “Декларацию прав ребенка”, а в 1989 г “Конвенцию о правах ребенка”, которая была ратифицирована нашим государством.                В совокупности эти два документа часто называют “Хартией прав ребенка” (1). Идеология обеспечения, гарантий, защиты прав пациентов оформляется в последние 30 лет – в русле биоэтики и современного медицинского права. При этом, если говорить о педиатрии, то многие принципы, нормы “Хартии прав ребенка” конкретизированы (с учетом особенностей такой социальной области, как здравоохранение) в определениях прав пациента-ребенка. Социальные права детей – это права на жизнь и развитие, образование, игры, медицинское обслуживание и на минимально необходимые средства к существованию, на защиту от насилия и жестокого обращения, от экономической и сексуальной эксплуатации. Уязвимость детей особенно заметна, когда речь идет об их гражданских и политических правах, которые часто не признаются и не соблюдаются даже в принципе (права на участие в принятии решений, свободу высказывания, свободу совести и вероисповедания, свободу объединения). В контексте здравоохранения вышеприведенные положения “Хартии прав ребенка” получают логическое развитие в медико-этическом принципе безусловного уважения к жизни, доктрине “информированного согласия” и т.д.
Учитывая, что “Хартия прав ребенка” является одним из основных документов международного права, регулирующим и педиатрическую практику, необходимо сказать о юридическом статусе прежде всего такой ее части, как “Конвенция прав ребенка”. Дело в том, что документы международного права имеют довольно сложную структуру и если расположить их по степени обязательности для исполнения национальными государствами, то это: Конвенции и Протоколы к ним, Директивы, Резолюции и Рекомендации. Международные конвенции являются основным документом международного права и обязательны для подписавших и ратифицировавших их государств. Государства-члены, взявшие на себя обязательства соблюдать, например, “Конвенцию о правах ребенка”, должны привести свое национальное законодательство в соответствие с международными требованиями, в частности, отменить действующие законы, если их содержание противоречит взятым обязательствам, и принять такие законодательные акты, которые позволяют осуществлять на практике добровольно принятые положения международного права.
Исключительно важный вопрос возможности иска гражданами государств-членов (ООН, раз речь о “Конвенции о правах ребенка”) в международные органы правосудия. Нормы международного конвенционального права сразу же после ратификации вступают в силу и могут служить основанием для предъявления иска гражданина в случаях ущемления его прав. Однако если по конвенции совершение действия возлагается  на государство, в частности, в отношении гарантий социальных прав, то ссылка на ратифицированные международные нормы возможна только тогда, когда после подписания конвенции были приняты соответствующие национальные законы (2, с.27-30).
Современные принципы, нормы, стандарты медицинской этики представлены прежде   всего в документах Всемирной медицинской ассоциации (ВМА). В 1981 г ею была принята “Лиссабонская декларация о правах пациента”, согласно которой каждый пациент имеет право после получения полной информации о своем здоровье соглашаться на медицинское вмешательство или отказываться от него; терминальный пациент имеет право на смерть с достоинством и т.д. (3, с.17). В 1995 г ВМА приняла расширенную редакцию “Лиссабонской декларации о правах пациента”, где выделен раздел “Юридически недееспособные пациенты”, в котором концепция информированного согласия в педиатрии излагается так: “В случае несовершеннолетних … должно быть по возможности получено согласие информированного правомочного представителя пациента на осуществление медицинского вмешательства. Однако и сам пациент должен участвовать в выработке решения в меру своих возможностей” (4, p.9).
Биоэтический принцип уважения автономии личности “красной нитью” проходит через “Оттавскую декларацию прав пациента-ребенка”, проект которой ВМА тоже опубликовала в 1999 г. В Преамбуле этого документа говорится: “Забота о здоровье ребенка дома или в больнице включает в себя медицинские, эмоциональные, социальные и финансовые аспекты, которые взаимодействуют с исцеляющим процессом и которые требуют особого внимания к правам ребенка как пациента”. Здесь же дается определение понятия “ребенок” – это человек от рождения до окончания его семнадцатого года жизни.
Приведем те нормы основного содержания проекта Оттавской декларации, которые   требуют, с нашей точки зрения, пристального внимания, поскольку в них закреплен опыт решения некоторых сложных моральных дилемм современной педиатрии: “7. … когда нужно принять решение в отношении того или другого ребенка-пациента, которому показан “дефицитный” сложный метод лечения, другие пациенты должны быть уверены, что их права гарантированы справедливой процедурой отбора и что их лечение проводилось исключительно исходя из медицинских критериев без  какой-либо дискриминации … 9.Ребенок-пациент и его (ее) родители … имеют право на активное информированное участие во всех решениях, касающихся охраны здоровья ребенка … Ребенок, который по решению врача уже достаточно зрел, вправе представлять свое собственное мнение об охране своего здоровья … 10. В большинстве случаев разрешение (перед началом каких-либо диагностических процедур или терапии ребенка) должно быть получено от родителей … Однако если ребенок достаточно зрелый и понимающий, такое разрешение может быть получено и от самого   ребенка … 14. Ребенок-пациент … и его (ее) родители вправе на полную информированность о состоянии его (ее) здоровья и медицинских условиях … 15. Указанная информация должна быть преподнесена в той манере, которая соответствует культуре и уровню понимания получателя информации … 16. Как исключение, определенная информация может быть закрыта для доступа ребенка и его (ее) родителей…, когда существует достаточное основание предполагать, что такая информация создаст серьезный риск для жизни или здоровья ребенка … 17. Основной обязанностью врачей является поддерживать конфиденциальность … информации … о состоянии здоровья, медицинских условиях, диагнозе, прогнозах, лечении … Это требование должно выполняться даже более тщательно в отношении детей, нежели взрослых. 18. Ребенок-пациент, который достаточно зрел для того, чтобы не нуждаться в консультациях своих родителей …, вправе на сохранение тайны и запрос конфиденциального обслуживания … В то же время в исключительных обстоятельствах врач вправе открыть конфиденциальную информацию его (ее) родителям. Однако врач обязан вначале обсудить с ребенком причины такого поступка и попытаться склонить ребенка к такому действию … 21. Все условия должны быть направлены на то, чтобы позволить ребенку быть помещенным в больницу в сопровождении его (ее) родителей … с предоставлением соответствующего помещения для проживания внутри больницы или рядом с ней бесплатно или по минимальной ставке оплаты … 22. Каждый ребенок в больнице должен как можно больше допускаться к внешним контактам и посещениям … , кроме тех обстоятельств, если врач имеет веские причины предполагать, что посещение противоречит задачам хорошего лечения, не в интересах самого ребенка … 23. Смертельно больной ребенок должен быть обеспечен соответствующим паллиативным лечением … чтобы сделать смерть настолько безболезненной и достойной, насколько это возможно …”.
Особое внимание обратим на п. 4 проекта “Оттавской декларации о правах ребенка-пациента”: “Каждый ребенок имеет исключительное право на достойную жизнь, а также право на доступ к соответствующим средствам обеспечения здоровья, на предупреждение и лечение заболеваний и реабилитацию. Врачи и весь медицинский персонал несут ответственность за незнание прав ребенка в этой области …” (5).
В нашей стране пока нет столь же авторитетного национального Кодекса медицинской деонтологии (этики), как например, во Франции. Ассоциация врачей Франции постоянно обновляет такой документ (предыдущая редакция была принята   в 1975 г, а последняя была опубликована в “Правительственной газете” в 1995 г), который включает и педиатрические аспекты: “Ст. 42. Будучи приглашен оказывать   помощь несовершеннолетнему … , врач должен предупредить его родителей … и получить их согласие … Если возможно узнать мнение самого заинтересованного лица, то врач должен наиболее полно учитывать его” (6, с.99).
К сожалению, имеющиеся в настоящее время в России несколько ассоциаций врачей не обладают достаточной легитимностью, что в очередной раз подчеркнул в 2001 г Генеральный секретарь ВМА Д.Ньюман: “ВМА очень хочет работать с представительным лидером медицинской профессии России, но в настоящее время остается неясным, какая организация может рассматриваться как современный лидер медицинской профессии в России” (7, с.4). Оставим, впрочем, проблемы легитимности и рассмотрим “Этический кодекс российского врача” (принят Ассоциацией врачей России в 1994 г) и “Кодекс врачебной этики” (принят Российской медицинской ассоциацией в 1997 г) как таковые (8). В первом из этих документов нет даже упоминания о детях-пациентах. Во втором – педиатрический аспект нашел отражение (“4. При лечении ребенка врач обязан предоставить полную информацию его родителям или опекунам, получить их согласие на применение того или иного метода лечения или лекарственного средства”), однако здесь не учитывается обязательное требование современной медицинской этики: вовлекать в процесс принятия медицинских решений и самого ребенка – насколько позволяют его психические возможности (8, с. 219).
Кто-то сказал: юридический максимум – это этический минимум. Рассмотрим, как отражены права пациентов-детей в действующем российском законодательстве. Обратимся к Конституции РФ (9), где в ст. 38, в частности, говорится: “Материнство и детство находится под защитой государства”. Ст.20, ч.1 Конституции РФ гласит: “Каждый имеет право на жизнь”. Логичным следствием из этой конституционной нормы является запрет на эвтаназию, закрепленный в ст.45 “Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан ”. Приведем далее заключительное положение ст.21, ч.2 Конституции РФ: “Никто не может без добровольного согласия быть подвергнут медицинским, научным или иным опытам”.
Если приведенные конституционные нормы прямо выполняют свою регулирующую роль в отношении медицинских практик, то другие конституционные нормы выполняют такую роль косвенно. Возьмем ст.19, ч.3: “Мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности”. Как известно, современные технологии экстракорпорального оплодотворения делают возможным на стадии переноса эмбриона выбор пола ребенка. ВМА считает неэтичным выбор пола, если  это не связано с предупреждением сцепленных с полом генетических заболеваний. Плюс к этому, врачам, применяющим вспомогательные репродуктивные технологии, нелишне знать, что выбор пола будущего ребенка, основанный исключительно на желании (“заказе”) родителей, в определенном смысле противоречит Конституции РФ.
Отметим бегло некоторые юридические нормы, затрагивающие вопросы здоровья и благополучия детей, в законодательных актах, не относящихся собственно к медицинскому праву. В Уголовном кодексе РФ (действует c 1996 г) в ст.122 “Заражение ВИЧ-инфекцией” ч.4 гласит: “Заражение другого лица ВИЧ-инфекцией вследствие ненадлежащего выполнения лицом своих профессиональных обязанностей – наказывается лишением свободы на срок до пяти лет с лишением   права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет”. Ст.128 “Незаконное помещение в психиатрический стационар”, естественно, может быть применена и к пациенту-ребенку. Ст. ст. 153 “Подмена ребенка”, 154 “Незаконное усыновление (удочерение)”, 155 “Разглашение тайны усыновления (удочерения)” предполагают наказания лишением свободы (на срок до пяти лет), штрафами (до 200 минимальных размеров оплаты труда), исправительными работами, арестом, наконец, лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (10).
“Семейный кодекс” (действует с 1996 г) впервые ввел в наш обиход в ст.51 в качестве юридического понятия – понятие “суррогатная мать”: “Лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери)” (11).
Рассмотрим кратко блок законодательных актов РФ, регулирующих отдельные сферы медицинской деятельности (собственно медицинское право). Федеральный закон “О донорстве крови и ее компонентов” (действует с 1993 г) исключает из числа доноров детей – донорами могут быть только совершеннолетние, т.е. достигшие 18-летнего возраста (12). Вступивший в силу в том же 1993 г. Закон РФ “О трансплантации органов и (или) тканей человека” исключает из числа живых доноров лиц, не достигших 18 лет. Если же реципиент не достиг 18 лет, то трансплантация органов или тканей человека осуществляется с письменного согласия его родителей (право давать самостоятельно согласие на другие медицинские вмешательства наступает с 15 лет) (13). Федеральный закон “Об иммунопрофилактике инфекционных болезней” (действует с 1998 г) содержит емкую ст.5: “Граждане при осуществлении иммунопрофилактики имеют право на:
получение от медицинских работников полной и объективной информации о необходимости профилактических прививок, последствиях отказа от них, возможных поствакцинальных осложнениях; …бесплатные профилактические прививки, включенные в национальный календарь профилактических прививок, и профилактические прививки по эпидемическим показаниям в государственных и муниципальных организациях здравоохранения; бесплатный медицинский осмотр, а при необходимости и медицинское обследование перед профилактическими прививками в государственных и муниципальных организациях здравоохранения; бесплатное лечение в государственных и муниципальных организациях здравоохранения при возникновении поствакцинальных осложнений; социальную защиту при возникновении поствакцинальных   осложнений;
отказ от профилактических прививок.
Отсутствие профилактических   прививок влечет: ... временный отказ в приеме граждан в образовательные и оздоровительные учреждения в случае возникновения массовых инфекционных заболеваний или при угрозе возникновения эпидемий” (14).
Наиболее полно права пациентов вообще и права пациентов-детей в частности представлены в “Основах законодательства РФ об охране здоровья граждан” (далее этот основной документ современного отечественного медицинского права мы кратко обозначаем “Основы…”) (15). Ст.22 “Права семьи”, в частности, предписывает: “Семьи, имеющие детей (в первую очередь неполные, воспитывающие детей-инвалидов и детей, оставшихся без попечения родителей) имеют право на льготы в области охраны здоровья детей…”. Важнейшую роль в педиатрической практике играет ст.24 “Права несовершеннолетних”, в содержании которой мы выделим следующие моменты: “В интересах охраны здоровья несовершеннолетние имеют право на: 1) диспансерное наблюдение и лечение в детской и подростковой службах…; 2) медико-социальную помощь и питание на льготных условиях…; 3) санитарно-гигиеническое образование, на обучение и труд в условиях, отвечающих их физиологическим особенностям и состоянию здоровья…; 5) получение необходимой информации о состоянии здоровья в доступной для них форме. Несовершеннолетние старше 15 лет имеют право на добровольное информированное согласие на медицинское вмешательство или отказ от него… ”. Таким образом, наступление гражданской дееспособности в решении медицинских вопросов в РФ наступает в возрасте 15 лет.
В ст.30 “Основ…” (“Права пациента”) мы бы выделили имеющий особое значение для педиатрии п.5 – право на избавление от боли, в том числе той, причиной которой является медицинское вмешательство. Согласно ст.31 (“Право на информацию о состоянии здоровья”): “Каждый гражданин имеет право в доступной для него форме получить имеющуюся информацию о состоянии своего здоровья, включая сведения о результатах обследования, наличии заболевания, его диагнозе и прогнозе, методах лечения, связанном с ними риске, возможных вариантах медицинского вмешательства, их последствиях и результатах проведенного лечения … В случае неблагоприятного прогноза развития заболевания информация должна сообщаться в деликатной форме гражданину и членам его семьи, если гражданин не запретил сообщать им об этом …”. Как видим, традиция “спасительной лжи” в медицине,  по сути дела, здесь отменяется “буквой закона”. Когда пациент 15 лет и старше просит сообщить ему правдивую информацию (о диагнозе, прогнозе его заболевания и т.д.), врач обязан сказать ему правду. И если многие врачи решают такие моральные дилеммы иначе (следуя консервативным правилам врачебной этики, деонтологическим установкам своих клинических школ), то это серьезнейшее противоречие врачебной этики и действующего законодательства заслуживает гораздо большего внимания и отечественного медицинского сообщества, да и современного российского общества в целом.
Ст. 32 “Основ…” (“Согласие на медицинское вмешательство”) предписывает в отношении пациентов-детей получение согласия на медицинское вмешательство их родителей, но к сожалению, не оговаривает, что в порядке “терапевтического сотрудничества” от самого пациента-ребенка (в меру его возможностей) тоже должно быть получено согласие. Вспомним поучительный пример проф. И.В.Кошеля, рассказавшего, как врач, столкнувшись с упорным отказом 12-летнего мальчика от диагностической стернальной пункции, “выиграл согласие у пациента в шахматы” (16).
Ст.32 “Основ…” не оговаривает – должно ли быть согласие на медицинское вмешательство письменным. Т.е, получающие все более широкое распространение в повседневной клинической практике “Формуляры информированного согласия” (например, на анестезиологическое пособие) не противоречат “букве закона” и отражают тенденцию обеспечения гарантий, защиты прав пациентов, в том числе и детей.
В одном отношении ст.32 “Основ…”, с нашей точки зрения, нуждается в коррекции. Однозначное наделение в российском законодательстве с 15 лет пациента-ребенка правом самому давать “информированное согласие” практически во всех случаях клинической практики представляется спорным. Например, ситуация прерывания подростковой беременности требует особого рассмотрения – во Франции женщина имеет право сама решать этот вопрос с 18 лет, а в Швеции – в любом возрасте. Мы не предлагаем здесь конкретного решения данной проблемы, но лишь подчеркиваем, что между согласием пациента, например, на аппендэктомию и на прерывание беременности существует существенное моральное различие. И потому в отличие от обычной хирургической практики искусственный аборт должен регулироваться особой юридической нормой, ведь “закон настолько хорош, насколько он нравственен”. Тем более, что в нашем действующем законодательстве есть аналогичный пример – ранее уже говорилось о праве пациентов-реципиентов самостоятельно давать согласие на пересадку им донорских органов или тканей только с 18 лет.
Ст.33 “Основ…” (“Отказ от медицинского вмешательства”) тоже содержит юридические нормы, регулирующие клиническую практику педиатра. Если родители отказываются от медицинского вмешательства ребенку, рекомендованного ему по жизненным показаниям, врач (защищая право пациента на жизнь) вправе обратиться в судебные органы.
Для клинических учреждений  представляет особую важность относящаяся к педиатрической практике ст.43, ч.3 “Основ…”: “Не разрешенные к применению, но находящиеся на рассмотрении   в установленном порядке методы диагностики, лечения или лекарственные средства могут использоваться для лечения лиц, не достигших возраста 15 лет, только при непосредственной угрозе их жизни и с письменного согласия их законных представителей”. Здесь возникают следующие вопросы: почему основной акт действующего отечественного медицинского права не допускает клиническую апробацию в педиатрической практике других лекарственных средств, показанных пациентам-детям, состояние которых   не угрожает их жизни; если следовать “букве закона”, как возможна в педиатрической практике апробация, например, таких профилактических средств, как новые вакцины и т.д. Уже первая редакция “Хельсинкской декларации” ВМА (1964) допускала в педиатрии как терапевтические клинические   исследования (которые потенциально принесут пользу здоровью пациента-ребенка), так и нетерапевтические клинические исследования (с сугубо научными целями) – при условии добровольного информированного согласия родителей испытуемых детей. Правда, допустимость нетерапевтических исследований на детях неоднократно подвергалась критике в литературе (17, с.142). Фундаментальные дополнения, внесенные в “Хельсинкскую декларацию”  в 1975 г, в частности, предписывающие создание независимых этических комитетов, выполняющих своеобразный общественный контроль при проведении биомедицинских исследований с привлечением человека в роли объекта, призваны обеспечить гарантии, защиту прав пациентов (в том числе детей) в качестве испытуемых (3, с.48-50).    В большем соответствии с международными этическими нормами проведения клинических исследований в педиатрии находится Федеральный закон “О лекарственных средствах” (действует с 1998 г). Во-первых, законодатель здесь не разграничивает, как в “Основах…”, понятия “лекарственные средства” и “иммунобиологические препараты” и понимает под лекарственными средствами и “вещества, принимаемые для профилактики … предотвращения беременности…” (ст.4). Во-вторых, в ст.40 Закона (“Права пациентов, участвующих в клинических исследованиях лекарственных средств”), в частности, предписывается: “5. Не допускаются клинические исследования лекарственных средств   на несовершеннолетних, за исключением тех случаев, когда исследуемое лекарственное средство предназначается исключительно для лечения детских болезней или когда целью клинических исследований является получение данных о наилучшей дозировке лекарственного средства для лечения несовершеннолетних. В последнем случае клиническим исследованиям лекарственного средства на несовершеннолетних должны предшествовать клинические исследования его на совершеннолетних. 6. При проведении клинических исследований лекарственных средств на несовершеннолетних необходимо письменное согласие их родителей. 7. Запрещается проведение клинических исследований лекарственных средств на: 1) несовершеннолетних, не имеющих родителей; 2) беременных женщинах, за исключением случаев, если проводятся клинические исследования лекарственных средств, предназначенных для беременных женщин, и когда полностью исключен риск нанесения вреда беременной женщине и плоду…” (18). В целом, решение главного этического вопроса клинических исследований в педиатрии, а именно, вопроса риска, Н.Г. Незнанов и соавторы формулируют (с нашей точки зрения, достаточно корректно) так: “…этично разрешить ребенку принять участие в исследовании только в том случае, если оно несет только минимальный риск – риск не больший, чем ожидаемый в обычных условиях” (19, с.42). Ст.40 закона “О лекарственных средствах” представляет родителям право отказываться от биомедицинских исследований на их детях. Вслед за этим приведем следующее положение проекта “Оттавской декларации о правах ребенка-пациента”: “Такой отказ ни в коем случае не должен влиять на отношения пациента и врача или подвергать риску медицинскую заботу о здоровье ребенка или другие льготы, на которые он имеет право”.
Понятие права имеет два аспекта: 1) правосознание, т.е. сами юридические законы, юриспруденция как наука, уровень правового просвещения населения, отдельных социальных групп и т.д.; 2) юридические учреждения, институты, призванные обеспечить действие, исполнение законов. В современном обществе наряду с такими хорошо известными каждому правовыми учреждениями, как суды, прокуратура и т.д. (важнейшими органами государства) все большую роль в обеспечении прав человека играют различные правозащитные организации гражданского общества (“Международная амнистия” и др.). Для нас среди множества правовых учреждений имеет особое значение институт уполномоченных по правам ребенка.
Первый уполномоченный по правам человека (омбудсмен) был назначен в 1809 г. в Швеции, гораздо позднее, в 1919 г., он появился в Финляндии, в 1955 г. – в Дании, в 1962 г. – в Норвегии. В России впервые такой институт был введен только в начале 90-х годов ХХ в., когда в мире уже действовало 75 таких служб. Впервые институт детских омбудсменов был создан в Норвегии в 1981 г. В настоящее время в 77 странах мира работает более 100 независимых уполномоченных или комиссаров по правам ребенка. Можно сказать, что это следующий логический шаг для всех государств, ратифицировавших “Конвенцию о правах ребенка”. Механизм формирования этого института в разных странах различный: в Норвегии инициатива исходит от правительства, в Швеции – от парламентариев и т.д. Одни детские омбудсмены занимают законодательно учрежденные должности, другие действуют на незакрепленной законодательно основе в рамках неправительственных организаций. Одни занимаются традиционным рассмотрением конкретных жалоб, а другие выступают в роли защитников интересов всех детей. Международный опыт показал, что деятельность детских омбудсменов сталкивается с серьезными противоречиями: должен ли омбудсмен, участвующий в разбирательстве конкретного дела, настаивать на соблюдении прав ребенка даже в том случае, когда это может фактически не соответствовать интересам данного ребенка; должны ли предложения о внесении изменений всегда исходить из жизненных ситуаций, в которых оказываются дети, или омбудсмен вправе добиваться изменений, руководствуясь принципами и нормами международного права и т.д. (20).
Начиная с 2001 г., детские омбудсмены появились и в России (в нашей стране их официальное название – Уполномоченные по правам ребенка). В настоящее время они есть, как мы полагаем, в большинстве субъектов Российской Федерации. В Москве, Волгограде, Красноярском крае, Новгороде, Нижнем Новгороде и др. эта служба уже учреждена региональным законодательством, в других регионах она находится в стадии становления. Согласно Закону об уполномоченном о правах ребенка, принятому Мосгордумой, московский детский омбудсмен по рангу равен министру московского правительства, должен иметь юридическое образование, возраст не старше 35 лет, обладать необходимыми моральными, профессиональными и деловыми качествами. Право выдвижения на должность детского омбудсмена Закон предоставляет мэру г. Москвы, но кандидатуру утверждает городская Дума. Это - независимая  служба, хотя как сам детский омбудсмен, так и  его сотрудники считаются госчиновниками. Любая информация, касающаяся рассмотрения “детских дел”, должна быть беспрепятственно раскрыта этой службе, однако ее решения  имеют лишь рекомендательный характер. Как показал уже имеющийся опыт работы службы московского Уполномоченного по правам ребенка, около половины обращений в нее – нарушение такого права детей, как право собственности на жилое помещение. Примерно 25% обращений связаны с решением споров, с кем должны проживать дети при разводе родителей (21).
Литература
  1. Декларация прав ребенка (1959). Конвенция о правах ребенка (1989). – Международная защита прав и свобод человека: Сборник документов. М.: Юридическая литература, 1990, с. 385-409.
  2. Медицина и права человека. Пер. с франц. М.: Прогресс, 1992. –  215 с.
  3. Врачебные ассоциации, медицинская этика и общемедицинские проблемы. Сборник официальных материалов. Под ред. В.Н.Уранова. М.: ПАИМС,1995.–96 с.
  4. Revised Declaration of Lisbon on the Rights of the Patients. – Bulletin of Medical Ethics, January, 1996, p. 8-10.
  5. Declaration of Ottawa on The right on the child to health care. – Bulletin of Medical Ethics, № 145, p. ???
  6. Кодекс медицинской деонтологии. Введение и комментарий Луи Рене. Пер. с франц. Киев: “Дух и литера”, “Сфера”, 1998. – 165 с.
  7. Врачебная газета, февраль 2001 г.
  8. Биомедицинская этика. Под ред. В.И.Покровского, Ю.М.Лопухина. Приложения. М.: Медицина, 1999, с. 217-232.
  9. Конституция Российской федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. М.: Юрид. литер., 1993.
  10. Уголовный кодекс Российской Федерации. Принят Государственной Думой 24 мая 1996 г. М.: “Проспект”, 1996. – 176 с.
  11. Семейный кодекс Российской Федерации. М.: “Ось-89”, 1996. – 96 с.
  12. О донорстве крови и ее компонентов. Ведом. Верх. Сов. РФ. – 1993. - № 28. – С. 1064.
  13. Закон Российской Федерации О трансплантации органов и (или) тканей человека. – Приложение 1 к приказу МЗ РФ от 10.08.99, №189.
  14. Федеральный закон Об иммунопрофилактике инфекционных болезней. – Российская газета, 22 сентября 1998 г.
  15. Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан. – Ведом. Верх. Сов. РФ. – 1993.- №33 – Ст.318.
  16. Деонтология в педиатрии (этические аспекты практической деятельности педиатра). Под ред. чл-кор. АМН СССР, проф. С.Д.Носова. Л.: Медицина, 1977. – 166 с.
  17. Царегородцев Г.И., Иванюшкин А.Я. Некоторые нарушения медицинской этики в ХХ веке за рубежом. – Деонтология в медицине. В двух томах. Под ред. Б.В.Петровского. М.: Медицина, 1988. – Т.1, с. 122-163.
  18. Федеральный закон О лекарственных средствах. М.: “Ось-89”, 1998. – 32 с.
  19. Незнанов Н.Г., Никитин Е.Н., Мирошенков П.В. Биомедицинские исследования в педиатрии. – Качественная клиническая практика. - №2. – 2002, с.40-48.
  20. Институт уполномоченных прав человека. – Журнал “Круглый стол”. - №2. – 1992. – с.12-14.
  21.  Детский вопрос – Округа. Северо-Запад, 9 ноября 2002 г.     

Вернуться к списку

Хроника

Передача "Что делать?". Тема: "Человек или "цифра"? Симбиоз или конфликт?"
12.03.2019
Участвуют: Владимир Миронов, декан факультета философии МГУ им. М.В. Ломоносова; Вадим Васильев, профессор философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова; Александр Антоновский, эксперт-аналитик философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова; Павел Тищенко, главный научный сотрудник сектора гуманитарных экспертиз и биоэтики Института философии РАН; Константин Анохин, главный научный сотрудник отдела нейронаук НИЦ "Курчатовский институт", директор Центра нейронаук и когнитивных наук МГУ им. М.В. Ломоносова.
подробнее

XVIII Фроловские чтения: «Мифология века НТР»
20 ноября 2018 г.
20 ноября 2018 года в 11.00 в Красном зале Института философии РАН состоятся XVIII Фроловские чтения. Тема конференции: «Мифология века НТР».
подробнее

Общероссийская конференция «Философско-религиозные проблемы биотехнологического улучшения человека»
5 декабря 2018 года, Санкт-Петербург
Целью конференции является формирование коммуникативной площадки, диалога представителей научной, медицинской, философской и религиозной мысли. Конференция позволит уточнить позицию разных научных институций по самым актуальным вопросам возможного вмешательства в природу человека, поможет сформировать понятийный и методологический аппарат для междисциплинарной дискуссии в данной области.
подробнее

Дилеммы нейроэтики
20.06.2018
Павел Тищенко, Григорий Юдин и ведущий программы “Археология. Будущего” на “Радио Свобода” Сергей Медведев беседуют о нейроэтике.
подробнее

Научная конференция памяти Б.Г. Юдина – "Человек в мире нейротехнологий: социальные и этические проблемы"
30-31 мая 2018 г., Москва, Россия, Институт философии РАН, сектор гуманитарных экспертиз и биоэтики
Доклады расширенного пленарного заседания будут посвящены ключевым социогуманитарным вопросам развития нейротехнологий, а также развитию идей ведущего отечественного ученого специалиста по философско-методологическим проблемам современной технонауки, этики науки и биоэтике Б. Г. Юдина.
подробнее

Редакция
Карта сайта
News Letter
Сайт разработан при финансовой поддержке Бюро ЮНЕСКО в Москве
Сведения и материалы, изложенные на страницах данного сайта, не обязательно отражают точку зрения ЮНЕСКО.
За представленную информацию несут ответственность авторы
Copyright © 2005 "Биоэтический Форум"
All content is copyright